с искином, в разумности которого я давно не сомневался, но теперь убедившись окончательно.

Собственно, как раз проигрывал ему очередную партию в шахматы, убеждая себя при этом, что победить искин в этой игре решительно невозможно, когда сенсоры засекли возмущение пространства, а через некоторое время выдали картинку идущего транзитом среднего межсистемника. Корабль оттормаживал и ложился на курс к новой точке перехода. Никаких опознавательных сигналов он не давал, но, судя по сравнениям с базами данных, искин утверждал, что это Нивэйский транспорт серии «Матадор», корабль достаточно универсальный и, что характерно, соответственно вооруженный, чтобы ходить во фронтире без сопровождения.

— Тер, видал наших гостей?

Я развалился в пилотском кресле, положив ногу на ногу и обдумывал очередной ход, потому как «гад» искин только что съел моего коня. И если я сейчас ничего не придумаю, то следующим ходом поставит мат, и это будет уже шестым моим поражением за этот час. И дело вовсе не в том, что я хорошо играю, а в том, что банально тяну время — лимитов продолжительности хода искусственная морда установить не додумался, вот я и пользуюсь. Иначе поражений было бы куда как больше, без каких-либо моих побед разумеется.

— Видел, — Тогот возился с одним из своих ремонтных комплексов в трюме, то ли что-то ремонтируя, пытаясь улучшить, то ли просто в очередной раз проверяя все и вся. Строго говоря, юстировку контура он окончательно завершил еще два часа назад, и сейчас наверняка осматривал фронт мелкой работы, которую припас для себя, чтобы не маяться дурью во время прыжка. — Стандартный нивэйский транспорт. Будем брать?

М-да… А я как-то и забыл, что теперь являюсь джентльменом удачи просторов фронтира и вопрос Тогота застал меня врасплох, поэтому тут же сделал неверный ход, и искин сразу же поставил мне очередной мат! Вообще, неблагодарное это занятие — играть с искусственным разумом в шахматы даже когда тянешь время и пытаешься мухлевать во всем… То ли дело поддавки!

Тер истолковал мое молчание по-своему. Чертыхнулся, а потом вкрадчивым тоном провещал.

— Ты же в курсе, что федерация Нивэй не так давно вторглась в пределы республики Вирмен?

Я задумчиво теребил подлокотник, бессистемно приближая и удаляя проекцию системы. Вторжение на территорию независимого государства — это еще не повод для того, чтобы захватывать корабли частных владельцев представителями третьей стороны. За такое можно в перспективе от той же СБ империи Аратан неслабо огрести. Так как прямого конфликта с федерацией у империи нет и в ближайшее время не предвидится, то… Все так. Но есть один тонкий момент, — Нивэйская федерация на данный момент союзник империи Авар. Правда, опять же, открыто в войне не участвующий…

И что теперь делать? С одной стороны, упускать такой шанс — просто глупо, аварских торговцев, к которым я лично никакой жалости в силу некоторых причин не испытываю, во фронтире не то, чтобы и мало, но вот искать их — замучаешься откровенно. Маршруты их регулярно меняются, и службы безопасности корпораций совсем не дремлют, отслеживая все потенциально опасные участки сектора… А времени у меня наверняка совсем не много! Напрямую мне об этом, естественно, никто не говорил, но вот жизненный опыт подсказывает, что дело именно так и обстоит. С другой стороны — до прямого пиратства я еще не дозрел, вбитые с детства моральные устои не дают. Осознавать-то, что пути назад уже, собственно, и нет, еще с того момента как на всю эту авантюру подписался, я осознавал. Но сражаться открытом бою с силами вторжения — это одно. А захватить ни в чем не повинный транспорт пока еще нейтральной стороны — это несколько иное… Вот, собственно, и настал тот момент, когда надо решиться на очередной шаг. А я, как обычно, морально не готов.

Тогот, возившийся со своими железками, поднял голову, посмотрел туда, где находится один из блоков контрольных датчиков, ободряюще улыбнулся и не громко произнес:

— Давай, парень, нечего их жалеть, — Тер сплюнул себе под ноги. — Эти торгаши сволочи еще почище, чем аварцы! Тут ты мне можешь поверить… Те еще стервятники они, Фил, прикрывающиеся вывесками торговых корпораций.

Я с сомнением посмотрел на почти заверивший маневр поворота корабль:

— Что, есть к ним что-то личное?

Тогот сморщился, как будто проглотил что-то очень кислое, и нехотя пояснил:

— Ты же знаешь… После той войны на многих оставленных базах и опорных пунктах содружества, да и здесь, во фронтире, появились незарегистрированные поселения…

Я кивнул, соглашаясь: об этом я читал статью, еще когда летел сюда на Ковчеге, ничего особенного в ней не было, но этот факт я для себя отметил. Как и то, что большинство из них прекратило свое существование в ближайшее послевоенное десятилетие.

— Так вот, — продолжил Тогот, — далеко не все из них пережили встречу с этими…

— А-а… понимаю, — протянул я, когда он неожиданно меня прервал.

— Да ничего ты не понимаешь! — Тер стоял, сжимая кулаки, а на лице его появилась гримаса неприкрытой ненависти. — Потому что тебе не предлагали с улыбкой по дешевке купить запчасти, которые ты сам еще недавно устанавливал на корабль, вылетевший от тебя только декаду назад… А потом патруль, зашедший проверить узел связи, сообщает о том, что колония сожжена, корабли угнаны, а население, скорее всего, продано в рабство или на генетический материал…

Я промолчал, не стал ничего говорить. Не стал и задавать вопросы. Просто кивнул, принимая данность как факт. Тер все еще был на взводе, но было видно, что он уже начал успокаиваться. При этом он многозначительно посмотрел на меня, и я понял, что если не захвачу этот корабль, то навсегда потеряю друга и надежного компаньона. В памяти сразу возникли картинки абордажа Ковчега. В особенности — фигура выходящего из дыма за моей спиной андроида тяжелого абордажного комплекса Эссер.

— Думаешь, справимся? — уже деловым тоном, сам, поражаясь одномоментной произошедшей во мне перемене, поинтересовался я.

— Думаю, да. У тебя три абордажных комплекта. У меня еще два… На Скифе подойдем вплотную. У них нет шансов, — сказал он, а улыбка на его лице походила плотоядный оскал, не сулящий нивэйцам ничего хорошего…

Корабль шел на форсаже, оставляя за кормой густой шлейф вырывавшейся из маршевых двигателей раскаленной плазмы. Щит